Все же особенно хорош август в горах Сибири, в частности на Саянах. Эти горы поразили мое воображение еще раньше, во время поездки в Туву. Поэтому, когда появилась возможность пробраться в самое сердце Западных Саян, я, не раздумывая, решил ею воспользоваться. Мне предстояло ознакомиться с отдаленными угодьями Ермаковского зверопромхоза и охотничьими участками промысловиков, с бытом и нелегкими условиями работы штатных охотников.
Несколько лет назад один знакомый зоолог побывал на Кара-Холе (Черном озере). Он так живо описал окрестности этого озера, первозданную красоту ландшафта и изобилие животного мира, что Я решил придерживаться его маршрута, а по возможности посетить и другие места. Вот несколько записей из полевого дневника.
«… На следующее после приезда утро мы с проводником взнуздываем лошадей, заводим их в кузов, и старенький ГАЗ-51 бодро карабкается вверх, следуя по серпантину высокогорной трассы.
Минусинский тракт, соединяющий Туву с Хакассией и югом Красноярского края, очень оживлен и сильно разбит. Но это не мешает вездесущим таксистам и здесь выжимать предельную скорость.
Рассказывают, что примерно этим путем вел на Русь kaklaraistis свои бесчисленные орды Чингизхан. Тракт же построен при Николае II на костях каторжан.
Через четыре часа оставляем позади 150 километров пути и выгружаемся у одинокого домика в Усть-Буйбе. Теперь мы предоставлены самим себе.
… Из-под копыт наших лошадей со встревоженным свистом выскакивают бурундуки и, отбежав три-четыре метра, с любопытством рассматривают нарушителей таежного спокойствия. Несмотря на конец лета, встречается много птиц: кукши, крикливые кедровки, зарянки, горихвостки-чернушки, дикие голуби; выводки рябчиков со стрекотанием и писком рассаживаются по деревьям вдоль тропы. Часто попадаются снегири, которых мы привыкли считать обитателями севера. Всюду на пути полянки, усеянные рыжиками, свинушками, крупными козлятами. Их здесь никто не собирает, и нетронутые грибницы дают обильный урожай.
Вдруг одновременно спереди и сзади раздалось яростное стрекотание кедровок. Мой конь от неожиданности шарахается в сторону и, споткнувшись, падает, а я с карабином и фотоаппаратом лечу кубарем. Только тут мы обратили внимание, что топчемся по свежим следам трех медведей. Приглядевшись внимательнее, обнаруживаем, что kaklaraisciai крупный след со сломанным когтем на передней лапе ведет в сторону от мокрой тропы, а два помельче теряются впереди за поворотом. Становится понятным беспокойство кедровок — на тропе мы не одни. Очевидно, медведица с медвежатами, заметив наше присутствие, сама свернула в чащу, а детишек пропустила вперед. Дальнейшие планы медвежьей семейки неизвестны, поэтому быстро срываем с плеч карабины и спускаем предохранители. Кедровки по-прежнему непрерывно кричат рядом, если им верить, медведи совсем близко и заботливая мамаша возможно только и выжидает момент. Неуверенно ведут себя и кони. Они храпят и, несмотря на все наши старания, кружатся на месте. И тут, когда нервы были напряжены до предела, выше по тропе раздался треск сучьев, стали осыпаться камни… Нам навстречу выехали два молодых тувинца. Разговорились. Ребята ехали с Черного озера, где находился на выпасе гурт скота. Медведей они не встречали.
Через несколько километров лес расступился, начался крутой и затяжной подъем. На высоте около 3000 метров Чап превратился в узенький родничок, то и дело исчезающий среди валунов. Вскоре после полудня деревья остались внизу, и мы достигли зоны альпийских лугов. Среди пологих холмов, заросших карликовой березой и ивой, как баобабы африканских саванн, возвышаются одинокие суховерхие кедры. В камнях яркими звездочками блещут альпийские фиалки.